Как шубу с царского плеча
Вы используете устаревший браузер.
Пожалуйста, обновите его.
Коллекция Государственного Русского музея
- Главная
- Онлайн ресурсы
- Коллекция
- Живопись
- Пожалован шубой с царского плеча
Пожалован шубой с царского плеча
Пост.: 1912 от В.В.Беляева (с посмертной выставки А.П.Рябушкина в С.-Петербурге)
- Экспонирование Михайловский дворец, Зал 37
Открыть панораму зала в виртуальном туре - Период Конец XIX – начало XX века Поделиться
Андрей Рябушкин был влюблен в Россию ХVII века, в ее культуру, быт, традиции. В них он видел неисчерпаемый источник эстетических, философских и нравственных богатств, способных питать современное искусство. Эта влюбленность не обусловливалась поисками исторического идеала, поэтому нередко в работах Рябушкина проскальзывали юмористические и даже иронические ноты. В картине «Пожалован шубой с царского плеча» художник изобразил удачливого царедворца, только что отмеченного царским подарком. Розовощекое лицо, сияющее удовольствием и полное чувства превосходства над себе подобными, не может не вызвать улыбки. Но художник не стремится сконцентрировать на этом внимание. Он тщательно выписывает сложный узор на роскошной шубе, мастерски воссоздает переливы атласной материи. И это, безусловно, смягчает авторскую иронию.
Источник
Как шубу с царского плеча
Жил когда-то дед Михей —
Балагур и прохиндей.
Девкам нравился он даром —
Удивительным товаром !» Шуба ! Шуба !
Шуба у Михея !
У Михея длинный .. кнуй ,
Как у гуся шея !»Шуба с царского плеча,
Так мила и горяча,
И , пускай не по плечу ,
Делай все , как я хочу !Это раньше было надо-
Эта шуба , как награда !
А , теперь она сейчас
Для воришек — аусвайс !Шуба с царского плеча ,
От обьятий горяча ,
Каждый хочет прислониться,
Чтобы силы той напиться !А , напившись силы той,
Все , теперь и он герой,
Все дозволено теперь
,К воровству открыта дверь.К космодромам, стадионам,
К пароходам и вагонам,
Ко всему,где можно брать ,
Или , проще , воровать .Хошь , продам всю оборону
До последнего патрона ?
Наплевать , что Табуреткин ,
Лишь бы сыпались монетки !Но ..царю и невдомек ,
Шьет он часто шубы впрок,
Раздает , кому нельзя,
Воры — Дума и князья !Самый главный анти -вор ,
Он давно три шубы спер ,
Значит, можно воровать ,
И об этом не скрывать !Тем — Камрань ,Ирак и Кубу ,
Мол на нас не дуйте губы,
Муаммара и Саддама
Забирайте- нам не надо !Рыбу вам на нашем море
Получите ее вскоре,
Земли , церкви и народ,
Нам не нужен этот сброд !Кто-то хлопнул по плечу —
Может шубу я хочу ?
Нет!- я просто отвечаю ,
Я таких не одеваю .Скорняки и мастера,
Кроют шубы до утра,
Много есть желающих,
Шуб одеть вмещающих !Мы с Вано идем с Арбата ,
В шубах ходят там ребята ,
Может , взять нам кулемет ,
Ишь , говно одно идет !Тут стреляй и не стреляй
,Даже Веру поменяй —
Глубоко зараза
Прет из унитаза !Мой народ не ходит в шубах ,
Просто ходит он в тулупах !
И , противна , как с бича
Шуба с царского плеча !Не нужны нам ни цари ,
Ни попы-господари ,
Нужен ,хоть и барин ,
Но в стране Хозяин !Позовет пускай стрельцов,
Здоровенных молодцов
И , пускай , что грубо ,
Посрывают шубы !И .под черный их наган,
Всех отправят в Магадан ,
Всем по норме — пайки ,
Серые фуфайки !Ты до смерти горяча ,
Шуба с царского плеча .
И свинец уверенно
Будет своевременно !«Шуба . Шуба .
Шуба у Михея ..
Полетела голова
И размякла шея . »Источник
ШУБА С ЦАРСКОГО ПЛЕЧА
ШУБА С ЦАРСКОГО ПЛЕЧА
Наши далекие предки ходили в звериных шкурах… Это расхожее утверждение обычно принимается на веру. Всплывают в памяти виденные в музеях живописные сцены из жизни пращуров. Встает Геракл с наброшенной на плечи шкурой поверженного льва. Представляется Витязь в тигровой шкуре…
Между тем может возникнуть и ряд недоуменных вопросов. Шкуры каких зверей служили людям одеждой? Заворачивались в медвежьи? Сшивали заячьи шкурки? Но, главное., без особой обработки шкуру на тело не наденешь: тяжела, обремененная влагой и жиром. И вскоре начинает загнивать, делаться жесткой, ломкой. А как носили эти шкуры — в виде накидки на плечах? Или набедренной повязки? Летом, как и зимой? В любом климате, в любую погоду?
Однако подобные вопросы не опровергают несомненного факта: человек приспосабливал звериные шкуры для своей одежды. С незапамятных времен. И надо только разобраться в том, как в самом деле эти шкуры превращались в элементы костюма.
Слово «костюм» стоит здесь не для того, чтобы избежать повторения слова «одежда». Это не синоним. Понятие «костюм» шире, оно включает в себя все, что искусственно изменяет облик человека. Таким образом, костюм — это и одежда, и прическа, и всяческие украшения, которые человек надевает на себя. К костюму специалисты относят и косметику, и маникюр, и даже очки, и трость. Одежда, разумеется, — могущественнейшая часть костюма. И она доныне не чужда «звериной шкуре», только не в ее первоначальном виде.
Если рассматривать шкуру вообще: как своего рода одежду живого организма, то нельзя не признать, что это замечательнейшее создание природы. Надежная граница между живым существом и окружающим миром. Здесь размещено множество «контрольных постов», чутко воспринимающих тепло, холод, ветер. Коснется ли кожи капля воды, острые шипы или бархат — информация точна, и реакция не заставляет себя ждать.
В ходе эволюции за миллионы лет клетки кожи трансформировались в гривы и когти, рыбью чешую и панцирь черепахи, нежную оболочку губ и «подушечки» на лапах кошачьих. В конечном счете все это помогает нашим «братьям меньшим» защищаться и добывать пищу, маскироваться и легко передвигаться, переносить жару и стужу.
Предок наш, что промышлял охотой, мог уже именоваться гомо сапиенс — человек разумный. И потому решал, как мог, задачи благоустройства своей жизни. Старался приспособить для своих нужд то, что попадалось под руку. Сухие ветки — для костра. Кости мамонта — в остов хижины. Из острого камня получался примитивный нож. И шкура убитого зверя — не пропадать же такому добру! Укрыть шатер годится. Постелить на пол — мягкое приятное ложе. Каменными скребками очистить до самой кожи изнутри и набросить на себя в непогоду. Впрямь не так зябко. Да и выглядишь в меховой накидке внушительней, необычней, привлекательней для соплеменников.
Не с тех ли доисторических времен берет начало увлечение нынешних франтих или франтов мехами? Вопрос можно было бы отнести к разряду шуточных, но перенесемся на юг Африки, на берега реки Лимпопо. Там обитают бечуаны, которые еще в прошлом веке находились на сравнительно низкой ступени цивилизации, как наши далекие предки. Этнографическое описание быта этого племени содержит любопытные подробности. Каждый взрослый бечуан мастерил себе парадный костюм. В худшем случае из тщательно подобранных по тону шкурок диких кошек, тушканчиков. Более удачливых отличала накидка из меха серебристого шакала. Власть имущие расхаживали в леопардовых манто. Наконец, всеобщее восхищение и зависть вызывала наброшенная на плечи вождя племени шкура антилопы с волочащимся по земле хвостом.
Подчеркнем, что такую роль играл мех близ экватора, в жарком климате. Другое дело, например, в Сибири, где меховая одежда — насущная необходимость. Возьмем хотя бы ненецкую шубу — паницу. Верхняя часть этой одежды кроится из бобрового, беличьего меха. Нижняя часть состоит из нескольких сшитых полос оленьего, собачьего. Воротник обычно выкраивается из цельной шкуры оленя. В этом особый смысл: длинный ворс не пропускает сквозь разрез холодный воздух. Все отработано на практике не одним поколением северян. Такая паница и удобна, и сравнительно легка, и, ничего не скажешь, нарядна.
На пожелтевших страницах книги, увидевшей свет в 1777 году под названием «Описание всех в Российском государстве обитающих народов», этнограф И. И. Георги описывает одежду камчадалов. «…У нижних шуб, кои называются у них парками, есть в верьху такой же, какой бывает в рубахе, ворот, сквозь который едва проходит голова. Рукава и полы до колена. Шубы сии делаются из оленьих или тюленьих кож, выкрашенных с внутренней или закожной стороны ольхового корою в темный цвет; в подоле распещрены по Тунгузскому обычаю красным шитьем и обложены не только бахромою, но и другими волосяными пучками. Нижняя шуба — куклянка — подобна также рубахе, только распашная в верьху и в низу: делается же из оленьих, а больше из собачьих кож. Она полнее нижней шубы, парки, и достигает до самых лодыжек».
Спустя века такая одежда могла несколько измениться, так же как стилистика и орфография в языке, но основные критерии сохранились. Одежда должна делаться из доступных материалов, быть удобной применительно к обстоятельствам и по возможности красивой. Последнее, пожалуй, лучше сформулировать так: «Отвечать сложившимся эстетическим требованиям». Ведь каждая эпоха, каждый народ по-своему понимает и создает рукотворную красоту.
После Южной Африки и Сибири перенесемся теперь в Центральную Европу начала нашей эры. Римский историк Тацит сообщает об одежде германцев: «Носят они и шкуры диких зверей, те, что обитают у берегов реки, — какие придется, те, что вдалеке от них, — с выбором, поскольку у них нет доставляемой торговлей одежды. Последние убивают зверей с разбором, по снятии шерсти нашивают на кожи куски меха животных, порождаемых внешним Океаном или неведомым морем».
Выходит, и тогда бывали в ходу экзотические, «импортные» элементы костюма.
Все меха хороши, да только не все одинаково хороши, так недаром считалось исстари. Даже в те «баснословные года», когда охотник выходил за околицу деревни или городские стены и вскоре возвращался с добычей.
Старинные русские грамоты упоминают «куны» и «белы» — шкурки куниц и белок. И они же являются единицами стоимости товаров, эквивалентами денег. В смоленской грамотей 1150 года лисья шкурка оценивалась в 12 кун. Можно прикинуть, во сколько обходилась беличья или лисья шуба — беднякам не по карману. Знатные господа располагали шубами горностаевыми, собольими. Купцы, как в пушкинской сказке, «торговали соболями, черно-бурыми лисами».
Правда, драгоценные шубы берегли и носили по большим праздникам: такая шуба могла послужить и сыну, и внуку. А в домашнем кругу не грех обойтись простой, «санной» шубой и в ней ездить по хозяйским надобностям. Зато в гости или на царский двор надевали шубу парадную и за столом не снимали этот знак богатства и знатности. Едва ли не высшей наградой в те допетровские времена на Руси была шуба с царского плеча. Можно не сомневаться в том, что это была не последняя шуба у самодержца. Для хранения царских одежд соорудили ряд кладовых, которые занимали в Москве целую улицу. Впрочем, порой на праздники царские шубы давали царедворцам только поносить, а потом снова прятали в сундуки.
Ныне королей, облаченных в меховые одежды, встретишь разве что на игральных картах. Почти перевелись на свете правители такого рода. Но вот безудержная погоня за ценной пушниной привела к печальным результатам. Такие звери, как куница, морской котик, соболь и другие, оказались на грани исчезновения. Человечество слишком жадно и опрометчиво срывало шубы с «царского плеча» природы. И богатство это в наш век изрядно оскудело. Хотя «мягкая рухлядь», как встарь называли пушнину, составляет известную долю в экспорте нашей страны.
Водятся на территории Советской державы более ста видов животных, из которых можно выделать мех. И лиса, и песец, и волк, и заяц, и белка, и нутрия, и выдра… Следует заметить, что натуральный мех — чуть ли не единственный элемент костюма, оценить который по-настоящему под силу лишь экспертам, знатокам пушного дела. Существуют объективные критерии ценности, градации мехов. Скажем, лучше всего сохраняют тепло шкурки песца, бобра, куницы, волка, а шубы из кроликов, сурка, хомяка — все равно что на «рыбьем меху». Если по износостойкости одежде из меха выдры ставят 100 баллов, износу нет такой шубе, то сшитые из шкурок сурка, хомяка, зайца едва тянут на 15 баллов, а то и на 5. Это значит, что через сезон-другой мех теряет свою крепость, становится второсортным.
Впрочем, и новенькие шкурки одних и тех же зверей отличаются по внешнему виду, по красоте. Если, например, это лиса, то среди обычной, красной выделяется камчатская «огневка». А среди черно-белых высшую оценку получают те, у которых стопроцентная «серебристость». Дорог голубой песец, но он еще дороже, когда на шкурках разные оттенки голубизны. И бывшие «белы» — беличьи шкурки — также не в одну цену: чем зверек рыжей, тем хуже, тем его мех низкосортней. А уж на пушных аукционах ценители рассматривают каждую партию мехов как произведение искусства.
И вправду: тут уж природа постаралась! Однако в XX веке окончательно выяснилось, что сильно оскудела земля такими «произведениями». Ныне такие звери, как серебристо-черная лисица, голубой песец, соболь, нутрия, обитают скорей на звероводческих фермах, чем на воле. Но тиражировать такую «продукцию» весьма непросто. «Звериная шкура» в качестве пушнины в наши дни незаурядная часть костюма.
Следует ли из этого, что она, эта «звериная шкура», уходит в область преданий? Ни в коем случае, если рассматривать ее, так сказать, в широком плане, во всей полноте. Заполучив в незапамятные времена «шубу с царского плеча» природы, люди по достоинству оценили этот дар. И поняли, что распорядиться им надо бережно, по-хозяйски.
Источник
Шуба с царского плеча
Шуба с царского плеча
Шуба на Руси была главнейшим атрибутом княжеско-боярского одеяния. Эта «мягкая рухлядь», потертая и тронутая молью, передавалась по наследству и хранилась с особым тщанием и бережением наравне с государственной казной.
Шубу носили практически круглый год: в праздничных шествиях, в паломнических хождениях, на посольских приемах. Занимательная история произошла с шубой последнего русского императора Николая II Романова.
В ноябре-декабре 1914 года, когда уже несколько месяцев бушевало пламя Первой мировой войны, Николай II совершал длительную поездку по стране для поднятия патриотического духа своих подданных.
Петроградское Телеграфное Агентство распространило официальное сообщение министра Императорского двора генерал-адъютанта, графа Фредерикса: «Его Величество, Государь Император изволил отбыть двадцатого сего ноября из действующей армии для посещения в некоторых городах средней и южной России раненых, находящихся в местных госпиталях»[1].
Царь посетил Кавказ и ряд провинциальных городов Центра и Юга России: Смоленск, Тулу, Орел, Курск, Тифлис, Владикавказ, Екатеринодар, Новочеркасск, Харьков, Воронеж. Императрица Александра Федоровна вместе с великими княжнами Татьяной Николаевной и Ольгой Николаевной, 1 декабря отправилась в путешествие по городам России.
В Воронеже Августейшее семейство воссоединилось. Завершалось путешествие в Тамбове. В связи с этим у рязанцев возникла надежда, что самодержец соблаговолит осчастливить своим присутствием один из самых древних русских городов — Рязань, через которую должен пройти маршрут следования царского поезда.
5 декабря стало известно благосклонное решение монарха посетить Рязань с кратковременным визитом. Утром, 6 декабря, в местных газетах появилось сообщение рязанского губернатора Н. Кисель-Загорянского:
«8 декабря Их Императорские Величества Государь Император и Государыня Императрица Александра Федоровна изволят осчастливить город Рязань своим посещением. 10 лет Рязань не лицезрела в своих древних стенах возлюбленного Монарха.
Несомненно, искони преданное своим Государям, население города оценит сердечно ту великую честь, которая выпала на его долю. В великий исторический момент, который мы переживаем, в годину ниспосланного нам Промыслом Божиим борьбы с дерзким и сильным врагом, пребывание с нами и среди нас Их Императорских Величеств должно иметь особое значение, дорогое и понятное каждому русскому подданному.
Их Величества, пребывая из Тамбова, останавливаются в Рязани на самое короткое время, в единении с нами помолиться у местных святынь и посетить раненых наших героев-воинов.
Пусть каждый из жителей, Высочайше вверенной мне Губернии, от мала до велика, проникнется одной сердечной радостью лицезреть своего Царя и Матушку Царицу, будет сам всемерно поддерживать общий порядок везде и всюду на всех путях Царского следования и в местах, которые будет угодно посетить Их Величествам»[2].
За три дня до предполагаемой даты прибытия закипела бурная работа по подготовке встречи с императором. Город стали спешно приводить в порядок: чистились и украшались улицы, частные домовладения, казенные и общественные места.
Рязань на глазах хорошела и расцветала. Из уездов стали прибывать многочисленные, тщательно подобранные делегации. В одну из них были включены крестьянки из трех старинных сел: Дубровичей, Шумоши, Полян.
За эти дни население города увеличилось на сорок тысяч человек. Для охраны императора прибыли дополнительные воинские части, численный состав которых вместе с гарнизоном и полицией составил около двадцати тысяч.
6 декабря было издано распоряжение рязанского полицмейстера о том, что: «Лица, получившие билеты на вход в помещение вокзала в день посещения города Рязани их Императорскими Величествами, следуют на вокзал по старой дороге и подъезжают к подъезду 3 класса, Экипажи лиц, прибывших на вокзал, устанавливаются чинами полиции на старой дороге по линии забора Казанской ж.д.
Проезд к вокзалу по Московской улице, Большому и Малому шоссе прекращается с девяти с половиной часов утра. Лица, получившие билеты на вход в собор, следуют по Соборной улице через каменный мост. Экипажи лиц прибывших в собор, устанавливаются на набережной реки Трубежа позади собора. Проезд в собор по Соборной улице прекращается с десяти часов утра»[3].
7 декабря Николай II заночевал на промежуточной станции Чемодановка. Сну императора в благоговейном молчании внимали многочисленные толпы парода. Утром, когда поезд с императором медленно тронулся в дальнейший путь, раздалось такое дружное громовое «Ура!», что стоявший на посту жандарм свалился, как подкошенный, на землю.
В десять с половиной часов, 8 декабря, под колокольный звон всех городских церквей царский поезд остановился на железнодорожном вокзале г. Рязани, где собрался весь цвет губернского города во главе с губернатором.
Выслушав рапорты начальника гарнизона и губернатора, царь и царица вышли к народу. Крестьянки, одетые в русские национальные костюмы, в рубахах, расшитых красными цветами, в поневах и шушпанах, низко кланяясь, поднесли царице вышитые полотенца.
Царь обратил на крестьянок свое благосклонное внимание, особо отметив их древнерусские одежды: «Вот всегда носите свои домашние наряды»[4] и добавил эмоционально: «Здесь Русский дух, здесь Русью пахнет»[5].
От железнодорожного вокзала император с императрицей Александрой Федоровной и Августейшими дочерьми, великими княжнами Татьяной Николаевной и Ольгой Николаевной, в открытом автомобиле направились в исторический центр города, кремль, где их встречало рязанское духовенство во главе с преосвященным Димитрием.
В кафедральном Христорождественском соборе к царю обратился с приветственным словом владыка Димитрий. После краткого молебна, царская семья, по застланному красным сукном помосту, перешла в древний Архангельский собор, где царь осмотрел местные святыни: жезл и мантию архиепископа Мисаила[6], водосвятную чашу, отлитую из золотой печати Батыя[7].
Из кремля императорский кортеж направился прямо в расположение 46 сводного лазарета, где император приступил к раздаче наград раненым воинам. Церемония награждения происходила по-военному четко. Войдя в помещение, Николай II скидывал с плеч шубу и молодцеватой походкой направлялся в больничные палаты.
Царь подходил к раненому, говорил короткую фразу и вручал Георгиевский крест или медаль за храбрость на георгиевской ленте. В церемонии награждения участвовали императрица Александра Федоровна и великая княжна Татьяна Николаевна.
Во время посещения одного из лазаретов у царя странным образом пропала шуба. Завершалось пребывание императора в солдатском лазарете Салтыковской больницы.
Николай II вошел в лечебницу, скинул шубу и торопливо зашагал к выстроенным вдоль коридора раненым воинам. Его адъютант на мгновенье отвлекся и, увидев уходящего венценосца, заторопился за ним, а шубу ловко принял на руки кто-то из губернских толстосумов и, оттесненный гвардейской охраной, нелепо застыл с неожиданно свалившимся на него царским подарком.
Закончив церемонию награждения, Николай II вышел на крыльцо и остановился, с недоумением глядя по сторонам. Его свита тоже замерла, не понимая причины заминки монарха. Наконец, император встрепенулся, сел в стоящий у крыльца автомобиль и под ободряющие крики «Ура!» отправился на вокзал.
Перед отъездом из Рязани Николай II передал через губернатора благодарность всем жителям города за теплый прием и отдал распоряжение освободить учащихся от занятий на три дня. Эти известия вызвали всеобщее ликование. Гимн «Боже Царя храни» исполнялся шесть раз!
Около двух часов пополудни царь отбыл из гостеприимной Рязани, оставив на память о своем пребывании царскую шубу. На следующий день губернатор получил правительственную телеграмму с таким текстом:
«Передайте всем помолившимся за Меня и Мою Семью и выразившим Мне свои верноподданнические чувства сердечную от Моего Имени благодарность . С удовольствием вспоминаем Наше пребывание в Рязани. Николай»[8].
Источник: «Легенды Рязанского края», В.Семин.
Источник
Открыть панораму зала в виртуальном туре